Почему все пишут о «Пер Гюнте» в «Шаубюне»?

Когда в конце 2019 года прошла информация, что в феврале 2020-го главный актер всея Германии Ларс Айдингер в одном из главных театров всея Берлина — «Шаубюне» — подарит нам премьеру легендарной пьесы Ибсена «Пер Гюнт», да еще и в сотрудничестве со знаменитым художником Джоном Боком, я навострила уши.

Когда же выяснилось, что режиссером постановки выступит сам Айдингер, а Пера Гюнта он уже несколько лет упоминает как главную «роль мечты», мое сердце забилось ощутимо чаще.

С учетом того, что последняя новая постановка с Айдингером выходила в «Шаубюне» в далеком 2015-м (Ричард III), а «Пер Гюнт» был заявлен как моноспектакль артиста длиною 2 часа 20 минут, в охоту за билетами пришлось включиться всем театралам, сочувствующим, любопытствующим и даже безразличным. Потому что, если не пойти на новый спектакль Айдингера, то говорить в приличном театральном обществе в ближайшие месяцы будет решительно не о чем.

Кто такой этот Ларс Айдингер? И почему спектакль с ним — событие европейского масштаба?

Ответим кратко и по сути.

Представьте, что, скажем, Бенедикт Камбербетч уже двадцать лет играет, например, в довольно маленьком театре Алмейда в Лондоне и его можно (за вполне скромные деньги) увидеть на сцене регулярно, каждый месяц, раз десять в среднем. Представили? Сложно?

Так вот, Айдингер — как раз такой уникум. Он, будучи уже лет десять большой европейской кинозвездой, продолжает работать штатным актером театра «Шаубюне» и отыгрывает три-четыре спектакля в месяц с завидной регулярностью.

Почти все так или иначе слышали о его «Гамлете», который ест землю, ходит в перевернутой короне и активно разговаривает со зрителями во время спектаклей. Этого «Гамлета» режиссера Томаса Остермайера привозили даже в Москву в 2011 году в рамках театрального фестиваля «Территория». Или о «Ричарде III», который делает то же самое, но уже с маниакальным блеском в глазах, горбом, кривыми ногами, в черном корсете на два размера меньше нормы, а, в некоторых сценах еще и полностью обнаженным.

И это только две самые известные театральные роли Айдингера. В реальности их куда больше и все они достойны внимания зрителей и всяческих похвал критиков.

А где еще я мог его видеть, если живу не в Берлине, а на диване?

В кино и на телевидении Ларс Айдингер тоже неугомонен. Только на последнем «Берлинале» были представлены два фильма с ним в главных ролях — «Уроки фарси» Вадима Перельмана и «Сестренка» Вероники Реймонд и Штефани Шуа. Оба фильма произвели фурор на фестивале и впечатлили критиков, включая вашу непокорную корреспондентку.

Постсоветскому же зрителю Айдингер известен, в первую очередь, по незаслуженно скандальному фильму «Матильда», где он сыграл самого наследника престола Николая II Романова, сериалу «Вавилон-Берлин», где он играет одного из ключевых персонажей, последнему из вышедших фильмов Эдварда Бергера «Вся моя любовь», о котором мы писали в прошлом году, фильму о непростой любви французской еврейки Зази и внука эсэсовца Тоти Блюмена «Блюмены вчерашнего дня» («Вчерашний рассвет» в альтернативном переводе), английском сериале «Британские СС» (SS-GB) и очень много в чем другом.

---

---

С актером ясно. А чем же так прекрасен именно этот ваш «Пер Гюнт»?

Тем, что он современный, вязаный, музыкальный и ярко-зеленый. Ну и еще тем, что он — театральная психотерапия.

«Пер Гюнт» в «Шаубюне» сами создатели окрестили по-немецки ein Taten-Drang Drama — в дословном переводе «драма о непреодолимой тяге к действию».

Это спектакль-арт-терапия, спектакль-проективная методика.

Его мало просто «посмотреть», «считать» и «понять» — его необходимо «прочувствовать», позволить ему, как необычной картине художника-новатора, повлиять на вас, вызвать у вас реакцию, которую не всегда можно объяснить, но можно ощутить.

И что мы увидим на сцене? К чему быть готовым? Надо ли брать с собой эти… пакетики… ну, как в самолетах?

Вращающаяся сцена, трубы и колбы, в которых бурлит неопределенная субстанция, на поверку оказывающаяся молоком (прозрачный намек на то, что во время всех своих метафизических странствий Пер продолжает находиться на своей высокогорной ферме)… Невероятно сложные, многосмысловые декорации и костюмы, создающие ощущение сказки, в которой не так страшно говорить о важных и тревожных вещах.

Так, в одной из сцен, когда Пер, опять потерпев неудачу в процессе самоидентификации, сбрасывает с себя очередной костюм и, сидя неглиже, жалобно, давясь тихими слезами, напевает «There is something dark in the sky», зритель невольно начинает вспоминать все те моменты, когда он сам был отчаявшимся, одиноким, эмоционально обескровленным и душевно замерзшим. И начинает тоже тихонько плакать — уже не о несчастном Пере, а о себе самом. Если, конечно, у указанного зрителя такие моменты в жизни были.

Или тот же зритель, вместе с Пером и Ларсом, задается вопросом: а что есть у меня подо всеми слоями социальных ролей, профессиональных обязанностей и семейных иерархий? И есть ли там вообще что-нибудь? (Спойлер: нет; но вы держитесь)

Важно отметить, что вся последовательность событий оригинала Ибсена полностью соблюдена, но при этом разбавлена песнями группы A-ha, которые Пер в разных образах и по разному поводу поет, и цитатами современных политиков и деятелей культуры.

Так, в эпизоде, когда Пер мнит себя банкиром, великим экономистом-предпринимателем, он, после текста Ибсена, внезапно произносит «I would have given myself an A-plus…» (Я бы поставил себе пятерку с плюсом) — изречение Дональда Трампа, успевшее стать темой многих интернет-мемов.

Так что, это просто осовремененный Ибсен? Опять?

«Пер Гюнт» — очень личный спектакль, по-хорошему Айдингеровский.

В нескольких ключевых эпизодах актер так аккуратно ходит по грани между образом персонажа и своей собственной личностью, что тебе не всегда понятно, кто перед тобой сейчас: Пер, Ларс, а может быть оба?

Еще один интересный момент в плане задумки и реализации — это современный образ Сольвейг. Она присутствует только на экране. С ней Пер разговаривает по скайпу в один из моментов апатии и разочарованности жизнью.

Или вот, Сольвейг Пера-Ларса — не возлюбленная, которая верно ждет его возвращения из странствий, а «квази-я» главного героя, его «внутренний ребенок», с которым он говорит по скайпу (заметьте, не в Zoom — все же пьеса из XIX века). Сольвейг в спектакле играет 13-летняя дочь Айдингера Эдна, что делает метафору еще более многослойной.

Итак, если убрать все слои, то что же останется?

Этим страшным вопросом и герой задается снова и снова.

В том самом знаменитом и, практически, финальном для спектакля ибсеновском монологе «о луке» слезы катятся градом по уже изрядно износившемуся гриму Пера, гриму, напоминающему одновременно макияж грустного клоуна, грим Джокера, бодиарт участников карнавала смерти в Мексике и мордочку панды. И действительно невозможно понять, кто сейчас плачет: Пер или Ларс?

Плачет ли он от того, что осознал тщетность поисков себя? Понял, что за шелухой и ролями сложно разглядеть суть? Или потому, что методично, тщательно пережевывая каждый кусочек, только что съел внушительный стручок красного перца чили, символизирующего в предыдущей сцене самого Пера Гюнта?

Embed from Getty Images

Так что, как всегда, ничего не понятно?

После окончания пьесы, «официальной смерти» Пера, Айдингер — зеленый (в самом прямом смысле этого слова), усталый, но совершенно счастливый, поднимается на сцену, кланяется несколько раз, и начинает делать то, за что мне сразу хочется отдать этому спектаклю все возможные театральные призы года — он проводит мягкий, но эффективный, дебрифинг всех зрителей в зале. Именно в эти постмортальные десять минут происходит то, что помогает мне из раза в раз выходить из зрительного зала по-детски счастливой, несмотря на все вышеизложенное.

Что же творит этот ваш Айдингер в эти ваши 10 минут?

Он поет песни, шутит, и, шутя, внезапно передает бразды правления спектаклем зрительному залу.

«Вы сами определяете, когда все это дело закончится», — то ли в шутку, то ли всерьез замечает Айдингер. Он, еще пару минут назад депрессивно умиравший на сцене, теперь хохмит, кокетничает со зрителями и напевает подборку любимых песен A-ha: «The soft rains of April are over, the ferry crosses the river from Douvre, Douvre…».

«Я не уйду, пока не уйдете вы. Я хочу спеть еще одну песенку, пожалуй, но уже наедине с самим собой — пока-пока…» — Айдингер залихватски ломает пресловутую четвертую стену и отдает зрителям возможность решать, как долго продлится прощание с миром норвежского мечтателя.

Когда даже самые устойчивые к полусерьезным просьбам актера топать уже на свою последнюю электричку люди медленно надевают пальто и плывут в сторону выхода, Айдингер включает на старом кассетном магнитофоне закольцованную запись его собственного голоса, говорящего «Туда и обратно — одинаково далеко. Вовнутрь и наружу — одинаково глубоко. Человек, будь достаточен для самого себя…».

Последняя фраза — девиз короля троллей, на чьей дочери Пер однажды чуть не женился во время своих странствий. Ларс Айдингер в интервью журналу «DB mobil», очень точно комментирует именно эту насыщенную смыслом фразу:

«Пер Гюнт проводит часть своей жизни в мире троллей. У троллей есть свой идеал: „будь достаточным для самого себя“. Я думаю, что тот, кто достаточен для себя, никогда не станет заниматься творческой профессией. Мне никогда не бывает достаточно самого себя».

А я, каждый раз медленно выходя из зала, вспоминаю эти слова и, в очередной раз, думаю: «Как же хорошо, что Айдингеру все еще не достаточно самого себя!».

---

Дисклеймер для осторожных и вольноопределяющихся

Вам не стоит ходить на «Пера Гюнта» в «Шаубюне», если:

• чересчур богатая фантазия — это не о вас: тем, кого необходимость экстраполировать и метафоризировать не радует, лучше сходить, например, на такие понятные, классические пьесы как «Профессор Бернарди» или «Итальянская ночь»;
• вы не любите экстравагантные, необычные, насыщенные красками и смыслами костюмы;
• у вас рябит в глазах от ярких провокационных декораций, состоящих из вязаной разноцветной матки, таких же вязаных фаллических символов, большого количества предметов домашнего обихода, используемых исключительно не по назначению, множества разных костюмов и париков, при помощи которых Пер молниеносно превращается попеременно во все свои разнообразные ипостаси;
• вас смущает, когда мужчина играет женщину и еще туеву хучу других реальных и мифических существ;
• вид кратко и логично обнаженного тела на сцене вызывает у вас непреодолимую неприязнь и чрезвычайный дискомфорт.

---

С 17 марта «Шаубюне» начала онлайн-показы архивных записей своих избранных спектаклей, и щедро заявила о возможности посмотреть легендарную постановку «Пер Гюнта» еще 1971 года в двух частях: в четверг 26 марта и в пятницу 27 марта с 18:30 до полуночи. Для тех, кто хочет освежить в памяти классический сюжет — это ваш шанс.

---

Читайте также:

• Лайфхаки для любителей мюзиклов, которые вас порадуют и сэкономят деньги
• В Берлин приехал цирк! «Цирк дю Солей» обрел европейский дом
• Фридрихштадт-Паласт. Богатый и сексуальный

---