Елена Макарова — одна из самых известных сегодня в мире арт-терапевтов. Художница, писательница и педагог, она живет в Израиле, преподает в Милане, а на ее семинары и онлайн-курсы записываются люди со всего мира. На минувших выходных Елена Макарова провела несколько обучающих семинаров и в Берлине.

Кисти, краски и бумага — путь к самосовершенствованию

— Искусство всегда играло социальную роль. Оно было привязано к жизни и ее обслуживало: средневековые художники рисовали замечательные фрески в церквях, чтобы передать, что в храме — возвышенно, глубоко и прекрасно. Искусство всегда было нацелено на социальные нужды людей в духовном плане, как это ни парадоксально звучит, — говорит Елена Макарова.

— В наше время никто не понимает, что такое искусство и чему оно служит. Любую картину можно растиражировать — напечатать тысячи оттисков Моны Лизы на салфетках и в кафе вытирать об нее руки. Но без искусства жить нельзя, как и без творчества, просто в разное время оно по-разному выполняет свою социальную задачу. Искусствотерапия дает человеку компенсацию, освобождение. То, что человек не может выразить вербально, он может выразить с помощью красок, линий и форм. В этом смысл терапии искусством, ее лечебного эффекта.

Термин «арт-терапия» (буквально: лечение искусством) ввел в употребление художник Адриан Хилл в 1938 году при описании своей работы с туберкулезными больными в санаториях. Он особо подчеркнул положительную роль искусства в физическом и моральном состоянии больных.

Методика арт-терапии базируется на убеждении, что внутреннее «я» человека отражается в зрительных образах всякий раз, когда он пишет картину или лепит скульптуру. Ее основная цель — сделать личность гармоничной путем ее самовыражения и самопознания. Рисуя, человек на символическом уровне выражает разные чувства: любовь, ненависть, обиду, злость, страх, радость и т.п. Все негативные эмоции через рисунок можно если не убрать совсем, то значительно уменьшить их роль в жизни человека.

— Еще когда я работала в СССР — это была школа эстетического воспитания в подмосковных Химках, — у меня была ученица, девочка Оля. У нее имелась какая-то болезнь, из-за которой голова была покрыта струпьями. Поэтому родители коротко стригли дочь, — вспоминает Елена Макарова. — Оля постоянно рисовала принцесс с роскошными длинными волосами. Моей задачей было дать ей возможность выйти, образно говоря, в другой мир, не убирая принцесс из сюжетов ее рисунков. Чем больше на бумаге расширялся Олин мир — в нем возникали города, путешествия, другие персонажи, — тем меньше становились по размеру принцессы, их волосы укорачивались, и тем больше они начинали походить на саму девочку Олю. Цель была достигнута — Оля увидела, что мир огромный, в нем много чего красивого и интересного.

Исследуя лечебную силу рисунка, Елене удалось найти способ избавлять детей от заикания при помощи арт-терапии.

— Зажимы речи ведь той же природы, что и зажимы в движении. Чем плавнее и длиннее движение руки с кистью, чем менее оно «рваное», тем плавнее речь, — объясняет Елена. — Я придумала стену, на которой дети, страдающие заиканием, рисовали линии сверху донизу, стараясь делать это беспрерывно, — и заикание проходило.

Кстати, принято считать, что темные цвета на рисунке означают: у автора на душе нелегко. Елена Макарова опровергает расхожее мнение:

— Есть такое заблуждение: плохо, если ребенок рисует черными красками. Да ему просто нравится, что видно хорошо! Черное на белом — что может быть контрастнее? И это не должно пугать родителей совершенно! Другое дело, если ребенок постоянно выливает на бумагу черную краску и говорит, что у него там спряталась Баба-Яга — тогда есть повод задуматься.

«Она была стихией свободы…»

Но одно дело заниматься творчеством в спокойной обстановке и в мирное время, а другое — работать в хаосе, окруженным человеческими страданиями. Может ли человек творить в катастрофических обстоятельствах, когда в буквальном смысле находится на волосок от смерти? И помогает ли искусство найти спасение?

Ответ на этот вопрос ценой своей жизни дала австрийская художница еврейского происхождения Фридл Дикер-Брандайс (Friedl Dicker-Brandeis). Вместе с мужем Паулем Брандайсом (Paul Brandeis) она была депортирована в Терезинское гетто (концлагерь Терезиенштадт) в декабре 1942-го. Там выпускница веймарского «Баухауса» стала учить рисованию маленьких узников. Во время депортации ей удалось сохранить чемодан с детскими рисунками, которые сейчас хранятся в пражском Еврейском музее.

При содействии и непосредственном участии Елены Макаровой выставка произведений Фридл Дикер-Брандейс и ее терезинских учеников была открыта в Вене в 1999 году. Экспозиция объехала много стран, ее посетило более миллиона человек.

— Имя этой уникальной женщины я узнала в конце восьмидесятых. Муж привез мне из Праги каталог с этими рисунками, — вспоминает Елена Макарова. — Меня поразили рисунки именно своей свободной композицией, а они ведь были сделаны в концлагере… Тогда как советские дети, с которыми я работала, напротив, компоновали свои рисунки как маленькие солдаты — система, которая уничтожала в людях индивидуальность, делала свою работу.

И тогда вопрос, что такое свобода, встал передо мной во весь рост. Мне было ясно, что детей в гетто кто-то стимулировал, кто-то ими управлял… Я стала интересоваться этим вопросом и очень скоро выяснила имя наставницы детей — так я в мою жизнь вошла Фридл.

Я стала исследовать ее биографию, узнала, как она занималась с детьми в концлагере, какие внутренние требования она им предъявляла. Фридл, например, всегда говорила детям — мне не нужны никакие репортажи, рисуйте «изнутри». Она не заставляла их в рисунках отходить от реальности, в которой они пребывали. Но она показывала, что в этой реальности есть еще другая реальность — это то, что является вечными вещами: солнце, небо, семья… Она требовала от них правды — в отношении с красками, с линиями, а не с сюжетами.

А потом Елена Макарова обнаружила лекцию Фридл, которую та прочла молодым учителям летом 1943 года — художница боялась, что ее могут отправить в Освенцим, а неопытные учителя испортят детей. Называлась эта лекция просто — «О детском рисунке».

— Эта работа перевернула меня, — признается Елена, — у нее я прочитала буквально свои мысли!

Когда же Елену Макарову наконец выпустили из Советского Союза, первым делом она поехала в Прагу, в Еврейский музей, где хранятся рисунки детей из Терезина — увидеть, почувствовать, пронести через себя боль и надежду, которые испытывали Фридл и ее юные ученики. Биография художницы и ее удивительный дар настолько увлекли Елену Макарову, что она написала книгу о ней. Для этого понадобились несколько лет и десятки встреч — с учениками, которые выжили и сохранили в себе безмерную благодарность той женщине, которая научила их быть свободными.

Книгу хотят экранизировать, сейчас для фильма пишется сценарий.

Рисунки детей из концлагеря Терезиенштадт. Источник: jewishmuseum.cz, Википедия

Цитаты учеников Фридл Дикер-Брандейс из книги Елены Макаровой «Фридл»

«Она говорила, как приступать к рисованию, как смотреть на вещи, как мыслить пространственно. Как мечтать о чем-то, как воображать что-то, как желать делать что-то, как претворять фантазии»

· · ·

«Фридл говорила тихо: „Рисуйте сильное—слабое, приятное—неприятное…“ Или тема: женщина в шляпе, одинокая идет по улице, никого вокруг; куда она идет, кто она, что с ней? И нужно было думать, фантазировать. Ни одного законченного сюжета, только намеки. Вопрос о характере женщины, счастливая она или печальная, каждый решал для себя. Это были ненормальные уроки — уроки свободных раздумий. Живое, живое, все должно быть живым! Линии, цвет, ритм…»

· · ·

«Все вводили нас в рамки, она нас из них выводила… Фридл говорила мало, но то, что она говорила, я помню: «У каждого — свой мир, у всего, у всякой вещи на свете — свой мир. Каждая вещь — отдельная система. Неодолимое желание проникнуть в суть вещи может свести с ума. Красота таинственна. Красивая вещь — тайна. Красота — не слепок, не портрет природы, она в вариациях, в разнообразии. Нет вещей абсолютных, общепринятых. Самые известные явления, самые затверженные слова могут открыться с неожиданной стороны. Нет красоты остановившейся. Дыхание рисунка — в пропусках, в отказе от лишнего…»

· · ·

«Она говорила, что в рваной бумаге куда больше жизни, чем в нарезанной. Ножницы режут механически. И по сей день я рву бумагу для коллажей».

· · ·

«Ее тихий голос вводил в какое-то особое состояние. Так хотелось приблизиться к ней, разгадать ее. И сейчас, когда мы ее вспоминаем, каждый помнит что-то свое — разные уроки, разные слова, словно мы не можем собрать ее в одно лицо, я не имею в виду глаза и голос… О себе Фридл не рассказывала ничего. Она была с другой планеты».

Концлагерь Терезиенштадт в Чехии. Все фото: Википедия

«Каждый взрослый — это просто большой ребенок»

Елена Макарова уверена, что «достучаться» через рисунок можно до любого человека, закрыт ли он или, напротив, общителен, взрослый он или маленький.

— Человек живет очень короткую жизнь, он не успевает состариться, но успевает обрасти огромным количеством привычек и внутренних ограничений, — считает Елена Макарова. — Но внутри у него живет точно такой же ребенок, который хочет заниматься творчеством, потому что ребенок и творчество — это синонимы. Если обратиться ко взрослому, и ребенок в нем откликается — значит, с человеком все в порядке!

Зачастую взрослым, мысли и чувства которых сдавлены границами жизненного опыта, требуется по-детски донести идею, которая поможет им идти дальше.

— У меня была одна женщина, технарь по профессии, очень зажатая и разочарованная в жизни. В работе с ней пришлось прибегнуть к нестандартным методам — мы смоделировали в помещении ее внутреннее пространство и упорядочили его: поставили светофоры, проложили дороги. Огородили отдельные зоны скотчем — куда можно ходить, куда нельзя… И ей вдруг стало очень легко в этом упорядоченном пространстве! Она стала делать вещи абсолютно художественные. Просто нужно хорошо подумать, чтобы понимать — где границы у человека, как можно их сдвинуть. Не надо сразу бросаться и спасать — можно сделать только хуже.

Как стимулировать человека к творчеству? У Елены Макаровой, по ее собственному признанию, нет универсального ответа на этот вопрос:

— Каждый человек — это отдельный мир. Поэтому универсального совета тут нет. Иногда достаточно человеку просто не мешать.

Материал опубликован с согласия еженедельника «МК-Германия»

 

Изображение в анонсе: jewishmuseum.cz

---

Читайте также:

• Пространство наизнанку: взгляд берлинского миниатюриста
• В Берлине появились гигантские граффити | Фотогалерея
• БruderKunst: открытая мастерская художников Врубеля и Тимофеевой

---