«В мой дом попала бомба, он сгорел! Там были все наши вещи, документы, фотографии… Бедные мои родители, они сейчас сходят с ума, думая о том, что сейчас происходит в Варшаве с их единственным ребенком! Моя итальянская „маммина“ наверняка уже слегла от горя! Мне надо срочно до них добраться! Но я не могу выехать из города — у меня нет паспорта!» — чернявый молодой человек на чистейшем немецком языке с заметным берлинским акцентом призывал к помощи офицера из комендатуры.

В Варшаве стояла солнечная, теплая осень 1939 года. Немецкий офицер был в замешательстве: поверить ли на слово этому молодому человеку со смуглой кожей и темными волосами? А вдруг он… Ну нет, какой же он еврей? Внешность? Так это от матери! Он же сказал, что она итальянка!

Посетитель сидел напротив офицера, обхватив голову руками, — он буквально застыл в неподдельном отчаянии. «Мы поможем вам», — наконец произнес офицер после некоторого раздумья.

Через несколько минут на руках у посетителя была справка о том, что он и его семья — чистокровные «фольксдойчи».

А еще через пару дней молодой человек, его супруга, а также члены ее семьи покинули занятую гитлеровцами Варшаву, чтобы отправиться на восток. 15 октября 1939 года они пересекли границу СССР в районе города Белостока (ныне территория Польши. — ЖБ). Так Советский Союз обрел одного из самых великих джазменов XX века, Ади Рознера, который станет известен там под именем Эдди Рознер.

Обрел — но не сумел удержать.

Скрипач из трущоб

Знаменитый джазовый трубач, скрипач, композитор и аранжировщик Эдди Рознер (настоящее имя — Адольф Эдуард Рознер, англ. Eddie Rosner, известен также как Adi Rosner, Ady Rozner и Eddy Rosner) родился в 1910 году Берлине в семье Игнация Рознера и Розы Лямпель, на улице Георгенкирхштрассе, что недалеко от Александрплац. Маленькая улочка длиной не более двухсот метров существует до сих пор, правда дом семьи Рознеров — евреев-эмигрантов из Польши — на ней не сохранился. На этом месте сейчас находится современный панельный жилой дом, построенный во времена ГДР.

Одним концом улица выходит прямо к знаменитому Фонтану сказок, украшающему центральный вход в Народный парк Фридрихсхайн. Маленький Адольф тоже любил бегать к фонтану, который тогда только-только построили, и, свесив ноги в воду, мечтать о том, кем станет, когда вырастет. Впрочем, кем мог стать младший, шестой ребенок сапожника и прачки? Скорее всего, тоже ремесленником, как и отец, ну уж точно не великим музыкантом.

Однако мальчика из бедной эмигрантской семьи ждало великое музыкальное будущее. Уже с трех лет юный Адольф начал проявлять музыкальные способности, и в 1916 году родители отправили младшего сына учиться в консерваторию Штерна — одно из лучших на тот момент музыкальных учебных заведений в Берлине (с 1975 года входит в состав Берлинского университета искусств и называется Институтом Юлиуса Штерна — Julius-Stern-Institut).

В 1920 году будущая звезда европейского джаза заканчивает консерваторию по классу скрипки. Для продолжения обучения Рознер поступил в Берлинскую высшую музыкальную школу. (Königliche akademische Hochschule für Musik, с 1975 года объединена с Высшей школой изобразительного искусства в Берлинский университет искусств — Universität der Künste Berlin). Однако мировую известность Рознеру принес совсем другой инструмент — труба.

Слияние двух труб

В «ревущие» 1920-е в Берлин из-за океана докатились новомодные музыкальные направления — блюз, который как раз достиг своего расцвета, и джаз. Прогрессивные жители немецкой столицы восторгались творчеством Луи Армстронга, Дюка Эллингтона и Бинга Кросби. На крючок джаза попался и Адольф Рознер — юноша решил выучиться играть на трубе, которая становится все популярнее у исполнителей, чтобы быть ближе к своим заокеанским кумирам.

Уже через пару лет Рознер выдавал на этом инструменте соло, заставлявшие ценителей джаза замирать в восхищении.

«Моя карьера началась Берлине в новаторском джаз-банде Штефана Вайнтрауба (Weintraubs Syncopators. — ЖБ). Это было настоящее дегенеративное искусство — мы экспериментировали на сцене, вызывая у зрителей восторг и удивление».

Тогда же Рознер придумал свой знаменитый номер с двумя трубами, на которых играл одновременно.

Джаз-банд много гастролировал, а в 1934 году даже побывал в Нью-Йорке, где играл кумир Рознера — Луи Армстронг. К слову, таланты Армстронга и Рознера схлестнулись в том же году в схватке на конкурсе «Золотая труба». Тогда победителем стал Армстронг, а Рознеру досталось второе место.

Впрочем, быть вторым после великого Армстронга было более чем почетно. Рознер уже тогда считался лучшим трубачом Европы. Его так и называли — Золотая Труба. В среде зрителей ходила легенда, что труба, а точнее две трубы Рознера и вправду золотые — на сцене в руках этого невысокого, изящного брюнета с тонкими щегольскими усиками на узком лице инструменты при свете прожекторов сияли так, будто были сделаны из драгоценного металла.

Запись, которую вы видите ниже, была сделала уже в бытность Эдди Рознера артистом Мосэстрады. Однако, работая в СССР, он оставался совершенно западным человеком — эдаким свободным в движениях и эмоциях франтом с чертовски обаятельной улыбкой на лице.

Луи Армстронг как-то подарил своему европейскому коллеге фотографию с автографом «Белому Луи Армстронгу». Эдди Рознер не растерялся и в ответ презентовал ему свою — «Черному Ади Рознеру». Тогда Рознер называл себя Ади — не хотел быть на сцене тезкой Гитлера. Эдди же он стал позже, в Советском Союзе.

Музыка вновь свела двух великих музыкантов через много лет — нет, они не встретились вновь, чтобы повспоминать дела давно минувших дней, да и Эдди Рознер, который жил тогда в СССР, был невыездным. Но весточка от Рознера долетела до Армстронга совершенно неожиданным образом.

В 1958 году великий чернокожий джазмен оказался в нью-йоркской студии радио «Свобода», где решил познакомиться с музыкальной продукцией из Советского Союза. Армстронгу поведали, что в СССР, оказывается, есть свои мюзиклы и музыкальные комедии, и рассказали про недавно вышедший на экраны Советского Союза фильм Эльдара Рязанова «Карнавальная ночь».

Армстронг не догадывался, что музыку к фильму записал оркестр его старого друга Эдди Рознера. Но когда ему поставили пластинку, где Людмила Гурченко поет песню «Пять минут», великий джазмен достал трубу, которую всегда носил с собой, и стал подыгрывать. Звукорежиссеры догадались нажать кнопку записи.

«Говорит Луи Армстронг по радиостанции» — эти слова произнес на русском языке музыкант, когда его специально попросили об этом. Неизвестно, слышал ли их его заокеанский друг Эдди Рознер, но мы сегодня эту возможность имеем.

Восточный экспресс: из Варшавы в Магадан

В середине 1930-х, после прихода в Германии к власти нацистов, Рознер переехал из Берлина в Польшу, где дух свободы и отголоски бурных 20-х, принесших настоящую революцию во все сферы культурной жизни, были по-прежнему сильны. Сначала он играл в Лодзи, где познакомился со своей будущей женой Рут — дочерью польской актрисы еврейского происхождения Иды Камински, а потом перебрался с молодой супругой в Варшаву.

В Варшаве Рознер был звездой. Он создал свой джаз-банд, работал в лучших клубах города, «Эспланаде» и «Адрии», и мечтал создать первый польский национальный джазовый оркестр. Джаз-банд Ади Рознера активно гастролировал. Эта версия знаменитой композиции Bei mir bist du schön («Для меня ты красива», в странах бывшего СССР известна как песня «В кейптаунском порту») была сделана в 1938 году во Франции.

Вторая мировая война настигла молодых супругов прямо на сцене — в ночь на 1 сентября 1939 года на Варшаву упали первые немецкие бомбы, одна из которых чуть не стоила жизни музыканту и его юной жене. Во время начавшейся бомбежки они успели спрятаться под рояль — крыша «Эспланады» рухнула прямо на сцену, и инструмент спас супругам жизнь.

В Варшаву пришли немцы, оставаться в городе стало опасно.

«В 1939 году быть евреем и играть негритянскую музыку было непросто, даже если твое имя Адольф», — рассказывал позже Рознер.

Перехитрив гестапо, музыкант с семьей покинул город и добрался до границы СССР. Там Рознер вместе с другими беженцами с оккупированных территорий пересек границу Советского Союза и оказался в белорусском тогда Белостоке.

Очень скоро слухи о том, что в СССР бежал сам Рознер «Золотая Труба», дошли до первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии Пантелеймона Пономаренко. Пономаренко, выходец из бедной крестьянской семьи с глухого кубанского хутора, удивительным образом оказался страстным поклонником джаза и, конечно, был знаком с творчеством Рознера. Он пригласил джазмена к себе и предложил ему создать Белорусский национальный джазовый оркестр, что вскоре и было сделано. Правда имя, а точнее сценический псевдоним, Рознеру пришлось сменить — согласитесь, быть руководителем оркестра под именем Адольф, хоть с отчеством Игнатьевич, по тем временам было бы более чем смело.

В этом же году национальный джазовый оркестр БССР начинает свои триумфальные гастроли — сначала по республике, а потом и по Советскому Союзу. Одесса, Москва, Ленинград, Киев, Ереван, Казахстан, Дальний Восток — Эдди Рознер и его музыканты объездили всю страну, давали концерты перед высшим руководством страны.

Но одно из выступлений Рознер запомнил на всю жизнь. Это случилось весной 1940 года в Сочи. Как-то поздно вечером музыкантов, находящихся в гастрольном турне на черноморском курорте, вызвали выступать в один санаторий. Оркестранты были предупреждены — это будет не простое выступление.

Когда пришла пора выходить на сцену, кто-то из музыкантов выглянул из-за кулис: в небольшом зале, на сцене которого предстояло выступать артистам, не было видно ни одного зрителя. Тем не менее человек в штатском, приставленный к оркестру, настаивал: «Пора выходить на сцену!»

Музыканты вышли и отыграли целую концертную программу перед совершенно пустым, как им казалось, залом. Лишь после того, как выступление закончилось, Рознеру и его артистам сообщили: только что они играли для самого товарища Сталина, которому концерт очень понравился! Оказывается, вождь сидел на втором этаже, на неосвещенном балконе, поэтому остался незамеченным.

Позже Эдди Рознер признавался: он был уверен, что вместе со своими музыкантами получил от высшего руководства СССР бессрочную «индульгенцию» от всяческих неприятностей, что бы в стране ни происходило. Но он ошибался — через год после окончания войны, то есть через шесть лет после описываемых событий, Эдди Рознер отправился «по этапу» на Колыму.

---

---

… А он весь в белом…

После окончания войны СССР, как это ни странно, стал ближе к Западу, чем когда бы то ни было. Трофейные патефонные пластинки, а также иностранные фильмы, буквально наводнившие киноэкраны, открывали советским людям так называемый «западный образ жизни». Но культурная свобода в искусстве и музыке длилась недолго — совсем скоро в Советском Союзе начался очередной этап борьбы с инакомыслием. Жертвой ее пал и Эдди Рознер.

В 1946 году в газете «Известия» была опубликована статья известной в то время музыкальной критикессы Елены Грошевой под названием «Пошлость на эстраде».

«Полнейшая безыдейность, низкая профессиональная культура, расчет на отсталые вкусы…», «как и прежде, восемь лет тому назад, игрой на трубе он демонстрирует объем своих легких, его трюки однообразны и мало относятся к музыке…», «нет ничего, что хоть сколько-нибудь отвечало бы вкусу советского зрителя, нет ни одной хорошей советской песни, ни одной белорусской народной мелодии, хотя джаз Рознера и именуется государственным коллективом Белорусской ССР» — критик в пух и прах разнесла деятельность оркестра Эдди Рознера. Заканчивалась статья разгромно: «Пошлая музыкальная стряпня собственного изготовления заполняет почти всю программу джаза, быть может, и терпимую в каком-нибудь третьесортном варьете на задворках Западной Европы, но не на советской эстраде».

Через много лет Грошева, уже будучи главным редактором журнала «Советская музыка», призналась одному из музыкантов коллектива Рознера, почему написала этот злобный пасквиль: «Нас вызвал товарищ Храпченко (Михаил Храпченко, тогда — председатель Комитета по делам искусств. — ЖБ) и дал установку… Она касалась не только Рознера».

Ужасная, несправедливая статья буквально сломила Рознера. Он попытался найти защиты у своего верного покровителя Пантелеймона Пономаренко, но тот не принял музыканта, видимо, почуяв неладное, и вместо этого через своих подчиненных предложил джазмену с семьей отдохнуть в Сочи — им даже выделили путевки. Однако Рознер отправился совершенно в другую сторону — во Львов, откуда вместе с женой и дочерью намеревался вернуться обратно в Польшу.

Обстоятельства неудавшегося побега Рознера из СССР точно неизвестны — по некоторым данным, он якобы приобрел фальшивые польские документы для себя и своей семьи. Но выехать тогда ему было не суждено — джазмена арестовали и обвинили в измене родине.

Рознер недоумевал: какой родине он изменил? Он был и оставался немцем еврейско-польского происхождения! Но приговор не заставил себя ждать — 10 лет лагерей.

Его имя вытравили из всех афиш и энциклопедий — нет такого музыканта! Самого исполнителя отправили на Колыму, а его жену Рут на пять лет выслали в казахстанские степи.

В лагере неутомимый Рознер создал новый оркестр — из музыкально одаренных зэков. Несмотря на окружающую действительность, артисты-арестанты всегда выходили на сцену в строгих элегантных костюмах, которые шили там же, в зоне.

Один из музыкантов тюремного оркестра, немец Вилли Отто фон Даргель, позже вернувшийся из СССР на родину в Кельн, несколько лет назад рассказывал автору «Живого Берлина» Александру Павлову, что одно время Эдди Рознер щеголял на тюремных концертах в белоснежном смокинге.

В 1951 году Аркадий Райкин прислал ему посылку, а в ней — белый костюм. И письмо: «Мы всегда видели тебя элегантным и хотим, чтобы в твой день рождения ты был таким же, каким был среди нас. Любим, помним и ждем. Аркадий Райкин», — вспоминал фон Даргель, которого Рознер принял в свой коллектив, гастролировавший по колымским лагерям.

К тому моменту в коллективе было шесть музыкантов-немцев — таким образом великий трубач помогал соотечественникам, зная, как тяжело приходится им на зоне из-за своего происхождения.

Мы играли американскую и советскую музыку и даже песни Петра Лещенко, — вспоминал Вилли Отто фон Даргель, — и «Чубчик кучерявый», и «Синий платочек», и композиции оркестров Гленна Миллера и Дюка Эллингтона. Моими любимыми были «Караван» и «Сент-Луис блюз». Я научился у Рознера видеть и слышать в нотах то, чего там нет.

Послушайте знаменитый «Караван» в исполнении коллектива Эдди Рознера — мягкий, вкрадчивый звук его трубы совершенно не похож на ставшую классической духовую партию, написанную Дюком Эллингтоном, но при этом звучит поистине завораживающе.

Увидеть Берлин и умереть

В 1954 году Эдди Рознер вышел на свободу. Его выпустили на два года раньше срока — за год до этого умер Сталин и большинство политзаключенных освободили. Однако вернуться к долагерной жизни ему не удалось: с женой Рут Рознер расстался — и у него, и у нее во время вынужденной разлуки случились интриги на стороне. Супруги не смогли найти путь к примирению — вскоре Рут с дочерью Эрикой уехала в Польшу (позже обе эмигрировали в США. — ЖБ), а Эдди остался в СССР.

Его третьей женой (первый, юношеский брак у Рознера случился еще в Берлине) стала артистка его ансамбля Галина Ходес. Именно с ней в 1973 году музыкант уехал на родину, в Берлин (Западный Берлин. — ЖБ).

До отъезда на Запад Эдди Рознеру удалось не только вернуться на сцену, но и снискать себе былую славу великого артиста. После освобождения из лагеря Рознер при Мосэстраде создал эстрадный оркестр, который уже через два года снялся в кинокомедии «Карнавальная ночь». Знаменитый вальс, который звучит в начале фильма, а также пасодобль, фокстрот и аранжировки «Песенки о хорошем настроении» и песни «Пять минут» — все это было сыграно и исполнено музыкантами оркестра Эдди Рознера. И самих музыкантов в картине тоже можно видеть — они сидят на циферблате гигантского будильника, перед которым Людмила Гурченко исполняет свой знаменитый шлягер.

Оркестр Рознера был школой для многих музыкантов, ставших впоследствии звездами советской эстрады. Среди них — композитор Юрий Саульский, певицы Майя Кристалинская, Капитолина Лазаренко, Ирина Бржевская, вокальный квартет «Аккорд».

К концу 1960-х для Эдди Рознера вновь настали сложные времена — в СССР начался очередной виток борьбы с западным влиянием, а мода на зарождающиеся ВИА постепенно отбирала популярность у джазовой музыки. В конце концов в 1971 году музыканта вынудили уйти на заслуженную пенсию. Но Рознер хотел играть и даже умудрился собрать при Гомельской областной филармонии свой последний советский джаз-банд.

Еще год с небольшим Рознер устраивал в СССР настоящие джазовые шоу, правда география гастролей его джаз-банда сузилась до пределов Гомельской области. Лишь изредка музыкантов приглашали выступать в Москву, Ленинград и другие крупные города Советского Союза. Как работнику областной филармонии Рознеру часто приходилось гастролировать по райцентрам и сельским клубам, публика в которых не всегда понимала музыку великого трубача. Все это очень удручало великого джазмена: «Я не кольхозный артист!» — с неподражаемым немецким акцентом в сердцах нередко восклицал он. И ускорило его отъезд в Германию.

В 1973 году Эдди Рознер переехал в ФРГ. Удалось ему это только тогда, когда умер его отец — брат и сестры джазмена, которые в то время жили в разных странах, отказались от наследства в пользу Эдди Рознера, чтобы у того появился официальный повод выехать за границу. Но даже тогда СССР пытался не допустить выезда музыканта за рубеж — в качестве компенсации за наследство ему предлагали валюту. Однако Рознер от всех предложений отказался, и в конце концов ему удалось вырваться из Советского Союза — в Западный Берлин.

Однако прожил Эдди Рознер в городе своего детства после возращения совсем недолго — 8 августа 1976 года он умер от сердечного приступа, случившегося на фоне обострения хронической болезни печени. Он похоронен на еврейском кладбище на Хеерштрассе в берлинском районе Шарлоттенбург-Вильмерсдорф. На скромном надгробии одного из самых великих джазменов ХХ века написано на иврите и немецком: Adolf Eddie Rosner 29.5.1910–8.8.1976.

Читайте также:

• Марлен Дитрих. Путь из Берлина в Берлин
• Алла и Удо. Две звезды
• Концерт памяти Владимира Высоцкого в Берлине

---