Что, снова уткнулись носом в захлопнувшиеся прямо перед вами двери автобуса? А ведь были в полной уверенности, что водитель видит, как вы мчитесь к нему, перепрыгивая через старушек c ролятором? Вас неделикатно отчитали в магазине или на почте? Толкнули на улице? Хмурые официанты швыряют меню на стол? Не удивляйтесь — вы в Берлине, а у Берлина свой характер. В самом большом городе страны часто заходят за границы допустимого, и здесь нужно уметь постоять за себя.

Берлинский характер многим обязан так называемому Берлинер Шнауце — берлинскому наречию и одновременно хамоватой, но не без юмора манере поведения, не лишенной своеобразного очарования. Распространена она была в крестьянских и пролетарских кругах, в любом случае, такую речь и поведение ассоциируют с людьми простого сословия. Чтобы понять, о чем речь, достаточно одного взгляда на поздние картины художника Генриха Цилле.

В течение некоторого времени хлесткий метролект (диалект в отдельно взятом метрополисе) стал отличительной чертой берлинцев. Подлинный берлинец, носитель Берлинер Шнауце, — это человек, который за словом в карман не полезет, без обиняков скажет все что думает о ситуации, о вас, да и о чем угодно в простой, прямой манере, не боясь оскорбить чьи-нибудь чувства. Берлинер Шнауце ценят за юмор – пусть и грубый, из разряда «у всех на уме, но не каждый cкажет» — и находчивость. Но тенденция последнего времени в том, что юмора становится все меньше, а банальной грубости все больше.

— Можно мне это завернуть в подарочную бумагу? — спрашивает робко женщина в магазине.
— А вы оплатили? — рявкает продавщица. — Нет? В очередь тогда!

— Вы не могли бы еще раз объяснить правила? — спрашивает посетитель в фитнес клубе.
— Господи, ну что здесь непоняяятного, это же не так трууудно! — высокомерно закатывает глаза консультант, выставляя посетителя идиотом.

Вот впереди меня по всегда оживленной Шёнехаузер Аллее идет высокий, немолодой и не по-берлински элегантный человек с бумажкой в руке, адрес ищет. У одного спросит — тот, не вникая, качает головой и спешит дальше. У другого — тот равнодушно пожимает плечами и проходит мимо. «Кайне анунг!» (нем. без понятия) — не утешили его третьи. Идет бедолага, сжимает уже потрепанную бумажку в руке, вертит головой и шепчет разочарованно и горько: «Вот они, берлинцы!», словно его худшие ожидания оправдались.

Это-то меня и пробудило от берлинской дремы, порожденной суетой и равнодушием, я его догнала и предложила помочь найти улицу. Я же помню, как, когда я что-то искала, ко мне сами подошли и спросили, не помочь ли, между прочим здесь, в Берлине. Мужчина явно повеселел, засветился и поблагодарил меня с швабским акцентом. Репутация берлинцев спасена. На сегодня.

Берлинская неприветливость — известный в Германии феномен. В шоу «Сегодня» (Heute Show) даже был пародийный скетч о невероятных изменениях в Берлине в связи с вступлением в должность нового мэра: на улицах стало чисто и люди стали вежливыми. Все хохотали, потому что Германия знает: вежливость и Берлин понятия несовместимые.

Прочувствовать всю прелесть берлинского характера получается, к счастью, не у всех и не сразу. Все зависит от того, откуда приехал и к какой форме общения привык человек. Мне после переезда из России Берлин казался почти что раем с ангелами с ямочками на щеках от улыбок. Кассирша, которая приветливо поздоровалась со мной, ввела меня в состояние легкого шока. Если, однако, приезжаешь оттуда, где вежливость к людям является нормой, то повседневная берлинская грубость при обслуживании и мелкая бытовая враждебность сразу бросаются в глаза.

С первыми ругательствами на немецком я познакомилась на улице и в магазине. Пенсионерки место в очереди не поделили — и вот менее удачливая из них бросает другой вдогонку: «Дууве куу!» (нем. тупая корова) Вот две мамаши на велосипедах, у каждой по ребенку на детском сидении, уже практически машут кулаками, лица красные от злости, — и лают друг на друга всё то же «Дууве куу!». Не поделили велосипедную дорожку.

Если кто-то едет в Берлин с наивным убеждением, что немецкий ему здесь не нужен, то от этой блажи он излечится в первое же посещение Бюро регистрационного учета и Ведомства по делам иностранцев. Не говорить по-немецки — значит предоставить отличный повод для работника учреждения в плохом настроении сорваться на посетителе. Будет ли кто-нибудь говорить по-английски, сильно зависит от настроения и расположения сотрудника. Женщина в окошке бросит обвинительное «Я ничего не поняла» и наотрез откажется объясняться иначе как по-немецки.

Всю палитру оттенков берлинского характера лучше всего можно наблюдать, наверное, в общественном транспорте. То, что в транспорте «принято» не уступать место, шокирует многих, включая самих берлинцев. Уступают место только хорошо воспитанные люди, а их очевидно мало. Берлинцы обожают располагаться в одиночестве по ходу движения на двойном сидении, «усадив» на соседнее пустое место свою сумку. И глазом не моргнут, если кто-то рядом робко топчется в тщетной надежде на чувство такта сидящего. А то и вовсе, будучи, например, мужчиной, поджав губы сидят и злорадно, в духе «Вот вам ваш феминизм», наблюдают за «висящей» на поручне беременной. Топчущийся, конечно, заявит о своих правах посидеть напряженным голосом, готовый к конфликту, а ведь легко можно было бы обойтись и без этого. И то и дело слышишь шумные препирания в автобусе или в метро, где любитель ездить с комфортом не уступает место беременной женщине или не желает освобождать место для коляски или старика с ролятором.

Берлин слезам ВЕРИТ, но лучше, чтобы до них не доходило. Что делать? Наверное, придется научиться не давать спуску: уметь попросить уступить место, осадить грубую продавщицу, поставить на место водителя автобуса, пошутить с хмурым официантом так, чтобы он не обиделся, и вообще — в карман за словом не лезть, при этом с юмором, не раздражаясь и не выходя из себя и за рамки вежливости. То есть стать берлинцем нового поколения.

Фотографии Владимира Смирнова и Алексея Едина ■

---

Читайте также:

• Пассажир из телевизора
• Мой адрес — соседский союз
• Метод неподзатыльников

---